Я теперь не одна

У них был выбор: сделать аборт или рожать на улице. Вопреки всему они сохранили жизнь и, спасая ребёнка, сами нашли спасение.

Забеременев, эти женщины оказались одни, без жилья, работы и денег. Сами они еще бы справились, привыкли справлять, но с ребенком куда? Они хотели сделать аборт, потому что боялись рожать на улице. Боялись, что ребенка, как его маму когда-то, ждет детдом. Или чужая семья, как старшую сестренку. Но боялись и аборта, поэтому вместо больниц пришли в кризисный центр «Дом для мамы» православной службы помощи «Милосердие» и православный социально-реабилитационный центр Тихвинской иконы Божией Матери.

“Меня заставляли избавиться от ребенка”
Марина, 20 лет
Мой папа узбек, мама молдаванка. Они меня «появили» на свет в Москве, но ничего, никаких документов не сделали. Свидетельство о рождении я получила только в 14 лет. Тогда и пошла в школу. В первый раз сразу в 7 класс. У меня есть лучшая подруга, спасибо ей, она меня к школе подготовила. Днем я училась, а ночью работала консьержкой в подъезде. Мама у меня пьет. Все время пила и из-за этого голову потеряла. Я работала для того, чтобы ей койко-место оплатить, давала ей деньги, чтобы она ела, а она ходила с бомжами пила. Потом мама уехала в Молдавию и пропала. Я не могу ее судить, но мне так больно от того, что она меня бросила. Первое время мы созванивались, потом номер стал недоступен. Я звоню, по-молдавски что-то говорят и все. Я даже не знаю, жива ли она.

Я осталась с папой, но он моей жизнью не занимался. Вот и сейчас: просила у него помощи, а он отказал. Сказал: «Чем я тебе помогу, денег нет, меня депортировали»

Забеременела я от парня, с которым долгое время встречались. Он тоже узбек, как мой отец. Но так получилось, что мы сейчас не можем быть вместе. Его родители против наших отношений. Видите ли, московские девушки не такого менталитета, как у них там в Узбекистане. Но это бредятина. Все люди разные, не надо судить по обложкам, которые его мама, может, по телевизору видит. Если я выросла в Москве, я не такая какая-то что ли?

Когда я была на 7 месяце, хозяин комнаты сказал, что не хочет, чтобы у него жил кто-то с детьми. А у меня-то последние деньги в кармане, я уже не работала.

На работе в ресторане тоже сказали: «Уходи. Родишь – придешь».
Наша управляющая посоветовала посмотреть в интернете центры помощи беременным женщинам. Оказалось, почти все они только для москвичей. Потом я нашла «Дом для мамы». Там писали, что религия, национальность, прописка не имеют значение.

Я живу здесь больше полугода. Если бы не домик («Дом для мамы» православной службы «Милосердие» – прим. Ред.), я не знаю, что бы я делала. Они мне даже с учебой хотят помочь. Чтобы я отучилась на маникюр и пошла работать. Потом мы с другой девочкой отсюда хотим снять квартиру и работать так, чтобы наш график совпадал: два дня я работаю, она сидит с детьми, и наоборот. Потому что на первое время няню нанять у нас денег нет. Меньше, чем за 30 тысяч не найдешь няньку точно. В конце января я должна получить документы – паспорт лица без гражданства. Там будет разрешение на временное проживание. Только после этого смогу подать на гражданство. Хотя бы какой-то документ будет, чтобы я элементарно полис взяла. У меня ребенок болеет, а я не могу даже в поликлинику пойти.

В домике хорошо. Лучше не бывает. Таких условий, как здесь, у меня никогда не было. Одно то, как мы питаемся. Например, когда я жила сама, у меня не было на столе пряников или конфет. Я не покупала такие вещи, потому что надо было экономить. А тут фрукты всегда есть, конфеты. Я бы даже хотела, чтобы у меня дом был такой. Чтобы так чистенько, аккуратно, чтобы на столе всегда было угощение.

Я никогда не хотела избавиться от ребенка, но меня заставляли. Мои подруги, знакомые на работе до шестого месяца говорили: «Марина, ты такая молодая, у тебя вся жизнь впереди. Ну, куда тебе ребенок. У тебя нет ни документов, ни-че-го. Пожалеешь». Я вам не буду врать, были у меня сомнения. Но меня останавливало то, что я убиваю. Мама моя, когда мы еще жили вместе, говорила: «Вырастешь, выйдешь замуж, никогда не делай аборт. Это очень большой грех»

Я думала, ну что там? Маленький зародыш, это вообще ничего. Потом думала: это же человек, у него есть душа. Уже сердце билось к тому моменту, как я узнала. В итоге я не смогла, нет. И знаете, я не пожалела. Мне дочь наоборот дает силы жить дальше. Я себя успокаиваю тем, что я еще молодая, у меня вся жизнь впереди.

Буду стараться ради себя, ради нее, чтобы встать на ноги, чтобы чего-то добиться в этой жизни. Ребенок – это большой стимул.
Да, может быть, рано. Но теперь что об этом говорить? Я даже не думаю, что это ошибка. Если Господь мне дал ребенка, значит, так должно было быть. Я ни о чем не жалею. А папа ее, он, может, еще пожалеет.

“В больнице я плакала и объясняла, что не могу оставить ребенка”
Кристина, 29 лет
Родители пили. Я была не по годам взрослой и понимала, что, если останусь с ними, никакой хорошей жизни не будет. В 12 лет я взяла младшего брата в охапку, пошла к председателю и сказала: «Делайте что-нибудь». До этого на семью не обращали внимания: пьют родители – и пусть пьют, голодные дети ходят беспризорниками – пусть ходят. В интернате я прошла школу жизни, человеком стала, поступила учиться.

Жилья у меня нет, потому что не оформила вовремя документы. Это нужно было сделать до 23 лет, я не знала и осталась на улице. Одной мне это не мешало. Я работала, жила на съемных квартирах, в общежитиях. А беременную меня в общежитии держать не стали. И на работе – я работала продавцом в магазине – сказали “до свидания”.

Об отце ребенка вспоминать не хочу. Он узнал, что я беременна, послал меня далеко и с тех пор не появлялся. Но обиды на него нет. Только благодарность за сына. Желанный он был.

Сначала я самая счастливая на свете ходила. Просто мне крылья потом пообрезали. Стали говорить: «А че ты радуешься? Ты че, глупая что ли? У тебя у самой ничего нет»
Я узнала о беременности зимой, под Рождество. До этого в храм совершенно не ходила, а тут так захотелось. Помню, зашла, не понимаю, куда идти, что делать. У бабушек спросила, кому молятся о беременности. Мне сказали подойти к Божьей Матери. Я попросила: «Помоги мне сохранить и родить ребенка». Ушла и забыла об этом. Не вспомнила, даже когда пришла на аборт. Я ведь тогда почти решилась. Врачи и медсестры обычно уже не отговаривают. Приходишь, переодеваешься и ждешь своей очереди. А меня, видя мое замешательство, они всеми силами пытались отговорить. Я плакала, объясняла, что не могу оставить ребенка. В последний момент, на УЗИ, они меня попросили повернуться, посмотреть, какой он замечательный, как пальчик сосет. Я думала, что там ничего нет, а когда увидела маленького человечка, не смогла. Они с такой радостью восприняли, что я отказалась от аборта, как будто человечество спасли. Хотя я в тот момент по-прежнему не знала, что буду делать, но ушла из больницы окрыленная и только потом вспомнила, о чем просила у Божьей Матери.

В домик я попала на 8 месяце беременности. Знала о нем и раньше, в интернете нашла, но не обращалась, потому что это было моим последним шансом. Думала, если здесь откажут, то все, конец. Без этого дома я бы не смогла ничего сделать: помочь некому, на государство надеяться нельзя, им проще забрать ребенка, чем помочь.

Сыну сейчас полтора года. Богданом его назвала, потому что Богом дан. Я стала самым счастливым человеком после его рождения.

Я наконец-то не одна на всем белом свете. Теперь надо ради него жить, стараться.
Я училась на лаборанта, но по профессии не работала. Здесь мне дали возможность пройти профпереподготовку. Планирую устроиться на работу, снимать квартиру, определить Богдана в садик.

Своему сыну я хочу дать всю любовь, на которую способна. Это то, чего я сама не получила в детстве. Может быть, что-то я не смогу дать ему в материальном плане, но все окупится любовью. Буду любить его, возмещать все вниманием, нежностью, заботой о нем. Это многого стоит. Когда сын вырастет, он поймет.

“Я три дня жила беременная на улице”
Аня, 30 лет
Мы с братом выросли в детском доме. Родителей нет, я их даже и не видела ни разу. Всю жизнь сами. Помогали друг другу, всегда работали, с жильем проблем не было – снимали. А тут забеременела. Ну, получилось вот так. Куда идти? За свои 30 лет я сроду ни к кому за помощью не обращалась. Какие бы ситуации ни были, сама выкручивалась. А тут пришлось, потому что я уже не одна, с ребенком. Все ради Евы. Нравится мне это имя. Говорят, жизнь в переводе. Она мне новую жизнь подарила, включила мою тупую голову. Как я раньше размышляла, поведение, разговоры… Как пацанка была, можно сказать. А теперь я поумнела, на жизнь по-другому смотреть стала.

Я хотела избавиться от ребенка, потому что не знала, куда с ним деться, но в то же время боялась. Пленкой себе живот оборачивала. Да, и на такую глупость решалась. Аборт хотела сделать. Недель 14 было, когда пошла в больницу, уже даже заплатила. 25 тысяч с меня взяли, потому что срок большой. Дали три таблетки. Сказали выпить, чтобы матка раскрылась, и на следующий день прийти на аборт. Но пить я не стала. Не могу и все.

А потом мне сон приснился: девочка в белом платье лежит, на меня смотрит и улыбается. Я тогда так плакала наутро. Больше в больницу не пошла, даже деньги забирать не стала.
Да, идти некуда, но с другой стороны, уже и возраст – 30 лет. А вдруг мне сейчас Боженька послал девочку, и больше не будет?

Евин папа выпивал, не поддерживал меня, доводил. Я несколько раз на сохранении из-за него лежала. Я и на улице беременная жила три дня. Снимали с ним жилье в Выхино, оплата закончилась, мы вещи на лестничной площадке оставляли и ночевали в подъезде. Ладно, тепло было и денежек в кармане немножко на еду, так что голодать я не голодала. Ночью, конечно, холодновато было, но как говорится, Бог есть на свете, помог. Потом два месяца жила у сестры Евиного папы, спасибо ей. Но у нее тоже своя семья, остаться я не могла. От них 26 августа я в домик и заселилась.

Шла со слезами. Самой себя было жалко. Такое положение… И этот идиот постоянно доводил. Наверное, с третьей попытки только в центр зашла. Очень боялась, что сейчас я к ним, а они у меня потом заберут ребенка. Но все обошлось. Я рада. Уже и документы сделали Еве, ездили в Оренбург. У нас под Оренбургом дом, нам с братом на двоих выделило государство. Но он для жизни непригоден, брат его разбомбил, даже полов там нет. Буду работать. Мы с девочкой планируем снять жилье, по очереди следить за детьми. Думаю, все будет хорошо.

“Мы с сыном не имеем никаких прав”
Марина, 36 лет
В приюте много мам, и у всех истории одинаковые. Все с отцами связано. Вот и у нас с Богданом не сложилось с папой. Он вообще-то нормальный человек, но больше себе внимание уделяет. Друзья, спортзал. Любит жить для себя. Ребенок человеку помехой стал. Испугался ответственности. И с бизнесом случился кризис. Сказал, что все будет хорошо, что он нас заберет. Но ребенку уже год и 10 месяцев, а он до сих пор идет. Сначала обижалась, сейчас понимаю, смысла нет. Такое случается, мужчины уходят. Я сама воспитывалась отчимом.

Когда сыну было полгода, я оказалась совсем на улице. Не знала, что делать, куда деваться с детём.
Родственников близких нет, папа не помогает нам, своего жилья нет. Нашла в интернете этот центр (центр «Тихвинский» – прим. Ред.), слава Богу, меня приняли.

Здесь, благодаря тому что девочки могут посидеть с ребенком, я закончила курсы парикмахера. Если все получится, можно дальше работать. Парикмахеры неплохо получают. Богдан стоит в очереди в сад, надеюсь, с двух с половиной лет пойдет. Буду снимать комнату. Жить, как все. У нас две большие проблемы: нет жилья и нет постоянной прописки. В свое время мать меня выписала из квартиры. Теперь оказалось, что прав мы с Богданом не имеем никаких. Даже пособие мы не получаем до трех лет. Чтобы получать пособие, должна быть регистрация.

Раньше не опускала руки, а когда родился этот маленький чудесный человечек, появилось еще больше желания жить. На жертвы пошла, от вредных привычек отказалась, например. Ради него не курю. Я сейчас подрабатываю, по вечерам хожу убирать квартиры. Богдана с собой беру. А что поделаешь? Пусть, зато человеком вырастет, будет понимать, что ничего просто так не достается.

Мой сын – это моя радость. Это слово «мама». Это родной человек. Единственный мой человек. Вырастет, надеюсь, будем с ним друзьями. Я расскажу ему все, как есть: и про нашу такую жизнь в приюте, и про папу. Скажу, что папа ушел. Я рада, что есть Богдан. Он у меня поздний. Я решилась на этот шаг, понимая, что у меня такая ситуация: жилья нет, первый муж не очень, и со вторым тоже… Но Бог не оставил. Привел сюда к добрым людям. Как говорится, Бог дал ребенка, даст и на ребенка.

“Мне с этой некуда идти, а еще ребенок куда?”
Любовь, 35 лет
Родилась в городе Железнодорожном. Жила с мамой и папой. Потом папу как бы вывезли и увезли. Не знаю мелких подробностей. С тех пор мы его не видели. А мама умерла, когда моей старшей дочке было полтора года. Так сложились обстоятельства, что люди, которые у меня жили, обманули с жильем. Теперь ничего нет. Я сначала жила в доме трудолюбия «Ной». Там тоже небольшой нюансик получился. Я забеременела и меня сюда привезли. Здесь уже полгода, наверное. Со дня на день рожать. Хотела мальчика, но будет девочка, третья.

Старшей моей дочке 11 лет, она у опекунов. Кто говорит, люди плохие, кто – нормальные. Говорят, ребенок плохо развивается, учится в школе для детей с отклонениями. Какие отклонения? В три года она сама одевалась, помогала мне кушать готовить, убирать, стирать. Она знала каждый адрес, где мы жили. Сейчас не могу с ней общаться, потому что не так давно, лет пять назад, узнала, что у меня долг по алиментам. А потом узнала, что те люди, которые обманули с жильем, еще и кредит на меня взяли. Мне в общей сложности нужен миллион, чтобы расплатиться с долгами и забрать ребенка. Вышла замуж. Думала, что хоть этот человек мне поможет.

– За Олиного отца?

– Нет. Аккуратно! – Люба переключает внимание на дочку Олю, которая возит по столу игрушки. – Тетю черепахой раздавишь. Шило!

– Замуж вышли, тоже не получилось?

– Да. Сейчас развожусь. Мы с ним в организации «Ной» познакомились. Он человек такой, сложный. Вот даже Людмила Георгиевна (директор центра «Тихвинский», прим. Ред.) с ним не может общаться. Она пыталась ему объяснить, что, если я буду мать-одиночка, пособие будет больше. Для детей, не для себя. А он такую бучу поднял: «Жизни я никому не дам, ребенка пусть она не думает на меня оформлять». Такую околесицу нес, что мама дорогая! Мы ему в лес, а он по дрова.

– А Олин папа?

– А что Олин папа? Она его видела, фотографии я показывала в телефоне. Она вот мужа моего называла папой. Я говорю: «Нет, Олечка, давай остановимся. Это не папа, это дядя Саша. Не надо тебе такого папу».

– А в церковь раньше ходили?

– Не особо. Времени не было. Надо было работать на те же самые конфеты, колготки с трусами. А тут колготки есть. Работа в принципе не нужна.

– Как оказались в этом центре?

– Меня привез сюда наш главный руководитель в «Ное». Когда я забеременела, мне рекомендовали переехать сюда.

– Так вы же с Сашей женаты.

– Не с Сашей, с другим мужчиной. Саша набрал долгов и просто пропал. Он теперь отнекивается, говорит, не его ребенок. Женился даже на другой женщине.

Я хотела сделать аборт. Мне с этой некуда идти, а еще ребенок куда? Не было бы его уже, если бы не тот самый руководитель. Говорит, это большой грех, потом вина меня преследовать будет. А я говорю: «Емельян, а с ним куда? У меня же ничего нет. Куда мне идти?» Я потом посмотрела видео, действительно некоторые люди винят себя всю жизнь, мучаются. Нехорошо.

Зародилась жизнь, так надо, чтоб она уже появилась.
У меня третья беременность и ни одного аборта. В больницах всегда поражаются. Моя сестра, младше меня на год, у нее очень много абортов. 7 или 8. А я нет.

– Думали, что дальше будет?

– Пока отсюда не собираемся уходить, продлили пребывание. Да и некуда идти. Родственники мной не интересуются, жилья нет. Сейчас материнский капитал получу, может, какое-то жилье смогу приобрести на эти деньги, чтобы хоть у детей что-то было, какой-то угол.

Я не ожидала, что у меня так много детей будет. Когда первую рожала, думала, на этом остановлюсь. Но на третьем точно остановлюсь